«Сенсации и замечания госпожи Курдюковой за границею дан лЭтранже (2 тома)»

Первое издание юмористической поэмы о госпоже Курдюковой выходило с 1840 по 1843 г.г. и приковало к себе внимание публики. Невероятно остроумная мистификация, в которой светский щеголь Иван Петрович Мятлев выдавал свое сочинение за стихотворный дневник тамбовской помещицы, принесла автору бешеный успех, а поэма снискала славу одного из самых смешных произведений в русской литературе. Успеху произведения способствовало и то, что в нем увидели едкую пародию на путевые заметки Карамзина.

Создание поэмы было вдохновлено фрейлиной императорского двора Александрой Смирновой-Россет, которой восхищались Пушкин, Жуковский, Вяземский. Именно эта великосветская дама на одном из придворных маскарадов Николая I, скрывшись под маской, притворилась провинциальной барыней и обратилась к императору на исковерканном французском: «Мне все твердят, что надо говорить по-французски, иначе все подумают, что вы особа дурного тона, а что это такое – не знаю: у нас в Саратове не разбирают». И.П.Мятлев, видевший эту сцену, не скупился на благодарности: «Вы – истинная мать Курдюковой… я о вас думал все время, писав ее нашептывания. О вы, которой она посвящена и принадлежит!».

Путевые очерки составлены по маршруту помещицы Курдюковой (Германия – Швейцария – Италия), удивительно повторяющим тот путь, по которому в конце 1830-х г.г. проехал сам И.П.Мятлев. Курдюкова – яркая националистка и патриотка, превосходство русских над всеми другими нациями для нее несомненно, а оттого происходит бесцеремонность и энергичность героини, которая искренне восхищала М.Ю.Лермонтова. «Вот дама Курдюкова, - написал Лермонтов. - Ее рассказ так мил. Я от слова до слова его бы затвердил». От лица польщенной Курдюковой ему был прислан игривый ответ: «Мосье Лермонтов, вы пеночка. Птичка певчая, времан! Туво вер сон си шарман» («Все ваши стихи прекрасны»).

Суждения героини о русских и мировых писателях и поэтах обнаруживают недюжинную начитанность и удивительное для Курдюковой знакомство с историей мировой культуры, что еще с одной стороны роднит ее с автором. Тем не менее, не все замечания Курдюковой показались безобидными. Цензором Комаровым был исключен эпизод, где православный священник предстает собирающимся в путешествие за границу - с обритой бородой и в светском платье. Шокирующие замечания тамбовской помещицы, занимавшие целую страницу, вплоть до 1907 г. не выходили в печать и заменялись пространными многоточиями. 

Мадам Курдюкова отразила в своей личности характерные особенности Николаевской эпохи. Кроме прямолинейной комичности, бросавшейся в глаза с первого взгляда, в лице главной героини обнажился целый слой общества - официальной и чиновничьей России, которая стала тянуться к идеям народности. Если в начале поэмы национализм и патриотизм торговой барыни подвергался осмеянию со стороны петербургского света, то в дальнейшем она оказалась в действительно большом свете – западном мире, об отношениях которого с Россией тогда много говорили.

Дополнительную популярность изданию придали блестящие иллюстрации прославленного мастера жанрового рисунка Василия Федоровича Тимма (1820-1895). Художник наградил барыню Курдюкову внешним сходством с автором. В одной из иллюстраций был изображен И.Мятлев, смотрящийся в зеркало и видящий там госпожу Курдюкову. В другой отчасти была раскрыта мистификация не подписавшегося автора. Начало второго тома (путешествие в Швейцарию) сопровождается изображением фигуры мадам Курдюковой, за которой виднеется бюст отца поэтов – Гомера. Лицо скрыто накидкой, а в основании бюста, где должно было быть «Гомер» В.Ф.Тим начертал «И.Мятлев».